«Я всегда считал, что взрослеешь автоматически, с годами,
но на самом деле – это ты выбираешь: взрослеть тебе или нет»
(из сериала «Клиника»)
А как вы относитесь к этой цитате?
С разных точек зрения.
С профессиональной?
С клиентской?
С философской?
Давайте порассуждаем…

Точка зрения первая. «Взрослеем автоматически». Так думают люди, рожденные
в СССР. Ведь тогда действительно рано взрослели. По паспорту. 18 лет –
совершеннолетие: мальчики – в армию, девочки – получают профессии в различных
учебных заведениях и попутно выходят замуж за отслуживших мальчиков постарше.
Ну плюс/минус. Но так или иначе, ответственность за свою жизнь, жизнь появившихся
деток, а заодно и жизнь близких, несли, даже не задумываясь. А уж к годам 30 у
многих была семья, дети, друзья, уважение, карьера или работа, заработанная
квартира, иногда машина. Это была такая общая тенденция взросления.
Точка зрения вторая. «Взрослеем вынужденно». Это про деструктивные семьи. И
без разницы, в какое время эти семьи живут. Так было и в моем советском детстве.

Я в 7,8,9,10 лет была беззаботной играющей девчонкой, а моя подружка бесконечно
«убиралась, что-то готовила, «водилась» с младшим братом. Так и сейчас. Маленькие
дети могут быть взрослыми в те же 7,8,9,10 лет, ухаживая за младшими либо
безответственными родителями. Т.н. парентификационные семьи.
Безусловно, дети в таких семьях уже с рождения травмированные, с
неудовлетворенными потребностями и ненадежной привязанностью.
Что, собственно, было и в советские времена, просто тогда так сказать «не
заморачивались» с психологией.

Точка зрения третья. «Не взрослеем вообще». Хотя по паспорту может быть
30,40,50 лет, а т.н. психологический возраст чаще всего бывает подростковый (люблю
свободу – не люблю ответственность). И это, к сожалению, современная тенденция.
Уже и так подростковый возраст условно «продлили», но нет, никак не взрослеется.
Не выгодно. Инфантилизм процветает. И здесь нет, конечно же вины и
ответственности самих взрослеющих. Ответственность, как всегда – родительская.

А это поколение родителей то, которое прошло лихие 90-е. И теперь собрав все силы
оберегает своих детей от взросления. Результаты у всех разные, конечно.
И, наконец, точка зрения четвертая. Про СВОЙ собственный выбор. Да, мы не
выбираем себе род, родителей, родственников. И, к сожалению, получаем там свои
собственные травмы. Но ЧТО с этими травмами делать во взрослом паспортном возрасте, каждый решает сам. Или остаться 14-летним подростком без
ответственности за свою жизнь, или двигаться «через тернии» к взрослению и
внутренней свободе. Благо сейчас есть много вариантов на этом нелегком, но
интересном пути.

Есть у нас в обществе негласный запрет на чувства и эмоции.
«Девочки НЕ злятся».
«Мальчики НЕ плачут».
«Засунь свои чувства куда подальше и иди работай!»
«Что ты придумываешь?! Обидно ей! С чего бы тебе обижаться?» и т.д.

А отсюда и внутренний запрет на злость и раздражение на близких и любимых
людей. А если появляются такие запретные эмоции (что, собственно, бывает часто –
жизнь есть жизнь), то следом крадутся чувство вины и стыд за СЕБЯ. Даже если муж
пришел с работы и накричал с порога, так это он устал, подчиненные довели, в
«пробку» попал. Поэтому стыдно на него за это злиться…

А уж злиться на маму вообще табу с тремя восклицательными знаками. Ничего,
что мама обзывает тебя «толстой коровой», звонит КАЖДЫЙ день и требует
выслушивать свои жалобы на окружающих по два часа, приезжает к тебе в квартиру
без договоренности и устраивает в ней всё по-своему, ведь так лучше и практичнее…
(читай – нарушает твои личные границы). Злиться все равно нельзя. Не принято. Не
положено. В обществе такое осуждается.

А я сейчас скажу поистине, для некоторых, крамольную вещь – «ЗЛИТЬСЯ НА
ЛЮБИМЫХ ЛЮДЕЙ МОЖНО». У психологов есть такое понятие – валидация, т.е.
признание чувств, эмоций и опыта другого человека. И эта валидация является
важным направлением психотерапии, ведь даже если человек умом понимает, что
«да, можно», внутри него сидит самый жгучий Критик и стыдит, обвиняет. Поэтому,
валидация – не про одну сессию, и даже не про месяц работы. Это один аспект –
признание.

А теперь давайте разбираться, какова функция злости? (недовольства,
раздражения, досады, гнева, т.к это всё одна линейка эмоций).
Это защита наших личных границ (тела, комнаты, квартиры, рабочего стола,
чувств и переживаний, поведения, социального статуса, убеждений, ценностей) и тем
самым донесение до общества (а туда входят и любимые люди тоже) своих
потребностей.

Например, «я не люблю, когда в моей квартире переставляют мебель и
перекладывают вещи без моего согласия», «я не приемлю, когда на меня повышают
голос», «я не хочу, чтобы без спроса брали мои личные вещи на рабочем столе». В
потребностях это звучит так: я нуждаюсь в любви, принятии, понимании, выражении
своих чувств. А еще глубже – только через здоровую агрессию мы являем себя миру.

Это путь изнутри наружу. Предъявление себя. Хотим мы этого или нет, но это так.
Другое дело, что потребности, чувства и личные границы есть и у окружающих
тоже. И, если мы хотим жить с ними в спокойствии и гармонии, нужно учиться
слЫшать и других. Учиться быть ассертивным человеком («ассертивность» -
способность уверенно выражать свои мысли, чувства и желания, уважая при этом и границы других людей). При этом в конфликтах не закрываться в ванной или убегать
из дома ночью, а оставаться в контакте с ними. «Я люблю тебя, но меня раздражает,
что ты…» (нужное подставить).

Но это – глобальная задача долгосрочной психотерапии. А пока нужно хотя бы
принять сей факт. Что злиться на любимых – можно. Ведь именно самые близкие и
любимые люди, как правило, чаще всего и нарушают наши личные границы. А нам,
как мы помним, нужно учиться их защищать. Спокойно. Твердо. Уверенно.

Стыд – сама по себе очень интересная и специфическая эмоция.
Его часто путают с виной. Но стыд всегда возникает перед кем-то.
И, конечно, главные наши «стыдители», с кого всё это началось – родители.

Нас могут в детстве стыдить:
- из-за особенностей тела и внешности;
- из-за отсутствия ожидаемых результатов;
- из-за несоответствия убеждений чужим ценностям и т.д.

Но про саму эмоцию стыда – отдельный разговор. Сейчас поговорим про стыд за
уязвимость. Про «это» нас тоже стыдят:
«Как тебе не стыдно ТАК себя вести», - говорит мама трехлетнему ребенку, когда
он бегает и смеется в поликлинике. «Как ты мог допустить ТАКУЮ ошибку!», -
первокласснику, который только-только научился держать ручку. «Нельзя жаловаться,
ты же мальчик», - ребенку, над которым издеваются одноклассники.

А ребенок слышит: НЕЛЬЗЯ БЫТЬ УЯЗВИМЫМ. Нельзя показывать свою слабость и
свои недостатки. Иначе будешь исключен из общества.
Другими же словами, нельзя быть собой. Нужно быть достигатором,
результатником, кандидатом всех наук сразу, а если не удалось стать хоть маленьким,
но руководителем, то хотя бы увлечение какое-то должно быть чемпионское.

И здесь снова всплывает запрет на эмоцию. Теперь уже всю линейку эмоции
печали (расстройство, грусть, горечь, разочарование и т.д.). Надо позитивно мыслить.
Даже если тебе плохо и грустно. Подави и улыбайся.

И мы боимся показать свою грусть и тем самым, уязвимость (ведь в этой эмоции
человек уязвим). Очень часто клиенты на сессиях или группах тайком вытирают слёзы,
стесняются и говорят: «Да в общем-то у меня всё хорошо. Правда, любимая собачка
три дня назад умерла… А так… нормально всё…». И когда их поддерживают,
удивляются и поражаются: а что, так можно разве?

Можно. Можно грустить. Можно печалиться. Можно плакать (и мальчикам тоже).
В терапии мы учимся принимать себя со своими ошибками и недостатками,
слабостями и эмоциями, учимся ценить и уважать себя, при этом не исключая
возможности что-либо исправить (если этого хотим мы сами).

Когда мы стыдимся своей уязвимости, мы стыдимся своего Внутреннего Ребенка.
Уязвимого Ребенка. Мы скрываем его от всех. В том числе и от себя тоже. Плачущий и
грустный он нам становится не нужен (здесь бессознательно выскакивают наши
травмы отвержения, мы боимся, что нас не примут). И мы смеемся с грустными
глазами, задвигаем в подсознание травмирующие события, подстраиваемся под
общество отстраняясь от себя.
Результатом всего этого становится глубокая внутренняя боль.
И внешняя улыбка.
У нас же все хорошо…

Давно хотела порассуждать на эту тему. Тему обнимашек, по-научному, объятий,
прикосновений друг к другу. Именно в свете отношений терапевт-клиент.
Сама я терапевт, как я говорю, обнимательный. Обниматься люблю (всегда
любила) и с удовольствием использую этот опыт в своей терапевтической практике.
Но об этом чуть позже. А сейчас немного науки.
Объятиями мы выражаем свою привязанность, любовь и множество эмоций.
Причем, это не просто физический жест, а инструмент, способный оказать
положительное воздействие на нас.

Напомню о самых ярких исследованиях про объятия.
В 1940-х годах прошлого столетия австро-американский психоаналитик
Рене Шпиц подверг сомнению такой подход, проведя первые масштабные
исследования связи физического контакта со здоровьем в детских
больницах и домах ребенка. Выяснилось, что в более бедных детских
больницах, в которых ребенок при этом находился под присмотром
матерей и кормилиц, смертность была на низком уровне. А в медицинских
учреждениях с высоким уровнем гигиены, но без достаточного уровня
физического взаимодействия с родственниками или персоналом ситуация
была противоположной.

В 1950-х годах психолог Гарри Харлоу проводил исследование с
детенышами обезьян. Он дал им две фигуры большой обезьяны:
деревянную с бутылочкой молока и шерстяную без бутылочки. В
результате шерстяная «мама» вызвала гораздо больше эмоций и
внимания, чем деревянная, несмотря на то что она даже могла
удовлетворить базовую потребность в пище.

Причем доказано, что без разницы, с кем человек обнимается. Ведь даже с
мамой, к сожалению, не всегда объятия будут приятными, а с абсолютно чужим, но
теплым человеком объятия повышают настроение.

За последние 30 лет нейробиологи даже особую систему обнимашек описали.
Это к дополнению к информации про всем известный окситоцин, который влияет на
спокойствие и расслабление. Плюс ко всему объятия влияют на выработку других
«гормонов счастья».

Не буду говорить про снижение давления и улучшение здоровья сердца. Это
прерогатива врачей. Но тем не менее, факт интересный. А вот если про нас,
психологов, то еще В.Сатир отмечала, что ребенку нужно в день от восьми до
двенадцати объятий, чтобы удовлетворить свои потребности.
И плавно переходим к нашим клиентам.

Почему я считаю, что объятия полезны в клиент-терапевтических отношениях и
приводят к более быстрому результату психотерапии. Потому что, несмотря на то, что
клиент приходит к нам из здоровой взрослой позиции, на сессиях он почти всегда находится в детской части. Всплывают детские травмы, неприятные и сложные
события из его отношений с родителями и возникают различные чувства, эмоции и
переживания. И очень часто люди только на сессиях понимают, что «Мама очень
редко обнимала, больше кричала и ругалась», «Папа…какие объятия? Скорее ремнем
можно было получить», «В школе одноклассники били и толкали при любом удобном
случае», «Старший брат дергал за косички и толкал в плечо так, что оно потом
болело». «Поэтому обниматься я не люблю», - говорят такие клиенты.

Но это не про любовь. Это про травму. Травму эмоциональной депривации. Она
есть у всех нас, в той или иной степени. Когда родители были холодные,
отстраненные, жестокие, нестабильные, отвергающие, боящиеся эмоциональных
проявлений.

А тело помнит всё, как мы знаем. А объятия – не помнит. Их не было.
И мы, в наших терапевтических отношениях можем это изменить. Не сразу. Не
резко. Без собственной инициативы. Клиенты обычно сами спрашивают. Через
определенное время. В конце сессии. «Можно вас обнять?». И стесняются, не верят…
Затем это входит в наш ритуал прощания  И часто они говорят: «Это самая
приятная часть наших сессий». Потому что мы додаём их Внутреннему Ребенку
любовь, принятие и тепло. Догреваем. Исцеляем.

Вы спросите: «А как же онлайн?». Да, это для меня один из минусов работы в
удаленном варианте. Но какие эмоции мы вместе испытываем при встречах,
например, на нашей психодраматической конференции в Москве, когда есть
возможность наобниматься на весь год вперед. И клиенты говорят: «Это как
отдельную сессию провели!!!»

Но к обнимашкам мы приходим не сразу. Сначала – это постепенное знакомство
друг с другом, привыкание, установление доверия со стороны клиента, а потом можно
и про прикосновения подумать.

И тогда мы двигаемся к глубинным, серьезным травмам чуточку легче.
И еще один важный вопрос хочется затронуть в этой теме. Не все методы в
психотерапии включают прикосновения в работу. Это не хорошо и не плохо. Так есть.

Все методы разные. И мы все разные. Для кого-то из терапевтов обнимашки вообще
неприемлемы. Есть такой старый добрый фильм - «Умница Уилл Хантинг» (1997г). Кто
смотрел, помните финал фильма? Там терапевт как раз и выступает в той самой роли
замещающего родителя, который был так нужен главному герою фильма. И наступает
мгновенное облегчение и катарсис. Волшебная сила любви, принятия, и… обнимашек.

Избегание – это защита. Которой мы «обучились» в детстве. Почему в кавычках,
потому что все это происходило неосознанно. Например, ребенок получил «двойку» в
первый раз. Он грустный идет к маме, хочет, чтобы она пожалела, расспросила,
поговорила. А она кричит, ругается, обзывается. И так несколько раз за какую-то
оплошность, провинность и т.д. Через какое-то время ребенок НЕ будет ничего маме
говорить и будет всеми силами избегать правды. Молчать, обманывать,
выкручиваться.

Другой пример. Мама постоянно чем-то недовольна ребенком и постоянно
ругается и ворчит, может и наказать. И он в какой-то момент убегает и прячется в
шкафу, под столом. Там крик слышен меньше, там не так страшно. И это становится
его защитой.

Эта стратегия поведения происходит от инстинкта «беги» и ее «кнопка»
расположена в стволе головного мозга, в т.н. рептильном мозге. То есть, человек
действует неосознанно. И, конечно, так же он действует и во взрослом возрасте.

Например, в конфликте с женой/мужем вместо того, чтобы сесть за стол и все
прояснить, он уходит в другую комнату, закрывается в ванной, уходит из дома.
Естественно, конфликт не решается, а только усугубляется.

Так как же не убегать в избегание?
Во-первых, понять, где и когда мы используем эту стратегию.
Во-вторых, понять, откуда она взялась. А это значит, что нужно вспомнить
базовую сцену в детстве.
В-третьих, «переписать» наши нейросвязи по-другому.
В-четвертых, начать тренировать новое поведение.

И как вы уже поняли, уважаемые читатели, все эти пункты можно осуществить
только через психотерапию. Наверное, можно и самостоятельно. Но это намного
дольше и сложнее. Здесь каждый выбирает свое качество жизни.

Когда-то в детстве эти защиты спасали нас. Сейчас же они мешают полноценно
жить и развивать здоровые отношения. Ведь, находясь в этих защитах (в данном
случае, в избегании), мы забываем про истинного себя и не видим истинного
партнера. Мы – в масках. Но в масках нельзя договориться, нельзя честно говорить о
своих чувствах и слышать про чувства партнера. В масках можно только играть. Играть в отношения.

«Все мы ранены детством…Кто больше, кто меньше…». Есть такая расхожая
фраза у психологов. Она означает, что у нас у всех есть психологические
(эмоциональные) травмы. И получаем мы их от рождения до подросткового возраста.

И, конечно, изначально получаем от значимых взрослых (родителей,
бабушек/дедушек, тётушек, воспитателей, учителей младших классов). Все их фразы и
послания навсегда остаются у нас в голове и постоянно звучат, как только мы
попадаем в похожую психотравмирующую ситуацию. Так устроена психика.

И, находясь в этой ситуации взрослый по паспорту человек будет вести себя, как
ребенок того возраста, в каком получил данную травму (здесь предлагаю
вспомнить/прочитать возрастную психологию).

Примеры:
1 Ребенку 3-4-х лет позволяется всё. От слова «совсем». А именно в этом
возрасте, прежде всего, папе нужно устанавливать реалистичные границы и
ограничения (это можно, а это нельзя). Это нарциссическая травма. И,
соответственно, такие взрослые так же будут вести себя во взрослом возрасте
(нарушать чужие границы, брать чужие вещи без спроса, громко разговаривать
в общественных местах, выбирать себе самое красивое яблоко и т.д. Это
именно такие руководители никогда не поймут, что чего-то, например, нельзя
сделать: «Как нельзя? Я же сказал, что можно. Значит, можно»).

2 Ребенку 3-4-х лет не позволяется ничего. Гиперопека. А именно в этом
возрасте дети должны осваивать окружающий мир, пробовать и изучать.
Вырастают неуверенные в себе взрослые, боящиеся взять на себя
ответственность. И человек в 30-35-40 лет может говорить: «Ну…у меня не
получится реализовать этот проект…», «Я не мог отказать коллеге и дал ему
ключ от сейфа», «Мне всегда вещи покупает жена, я сам не могу ничего
выбрать» и т.д.

Или, например, подростки. Кто выходит на первый план в общении у подростков?
Правильно, сверстники. Им нужно постоянно убегать из дома к своим ровесникам.
Ведь там они проходят свою «школу жизни» (в хорошем смысле, конечно). Учатся
общаться, разбираться в других, отстаивать свое мнение. Но, к сожалению, не все
родители готовы с этим смириться и поддерживать своего ребенка. И вырастает
взрослый, который как будто «застревает» в этом 14-летнем возрасте и вместо семьи
ставит на первое место друзей (у меня было много клиенток, которые с горечью
делились, что муж при первом же звонке друзей, бросает всё, все дела, детей и бежит
к ним).

И то, как мы ведем себя в ссорах, тоже «прорастает» из детства. Кто-то ведет себя
как трехлетний (кричит, размахивает руками, бросает вещи), а кто-то как подросток
(грубит и оскорбляет словесно). И из обоих состояний невозможно договориться.
Договориться можно только из нашей Взрослой части.

И пока мы не проработаем свои детские травмы, не поменяем свои нейронные
связи, которые «заточены» у нас на детские паттерны поведения, мы будем
продолжать вести себя по-детски. В самых разных взрослых ситуациях.

Внутренний Ребенок – это часть нашей психики, которая отвечает за эмоции,
чувства, переживания, творчество, удовольствие от жизни, мечты, желания. Если эта
часть психологически здорова, то человек ощущает себя внутренне свободным,
способен на спонтанные решения, не боится проявлять свои чувства.

Но в основном наша детская часть травмирована. Это проявляется в том, что мы
пребываем в постоянной тревоге, многое запрещаем себе, подавляем чувства,
сосредоточены на обидах, страдаем от низкой самооценки, обесцениваем себя.

Впервые понятие Внутренний Ребенок ввел Эрик Берн, автор транзактного
анализа. Он вывел, что наша личность состоит из трех основных частей: Взрослый,
Родитель и Ребенок. Родитель – это прообраз наших родителей. Здесь содержатся
критика, негативные установки, чувства вины и стыда, долженствования. Взрослый –
это часть, отвечающая за принятие решений, способная оценивать риски и нести
ответственность за себя.

По другим теориям Внутренние дети могут быть разными. Разных возрастов
(например, младенец, дошкольник, подросток), разного темперамента (игривый,
медлительный, печальный), по-разному травмированный (например, травма
эмоциональной депривации в младенчестве и травма отвержения в подростковом
возрасте).

Моя старшая коллега, директор Московского института психодрамы и ролевого
тренинга Елена Лопухина провела небольшое исследование через свой огромный
практический опыт. Она вывела идею, что у нас есть целый «внутренний детский сад».
И воплотила ее в статье «Раненые дети внутри меня. Психодраматическая работа с
трудностями многодетного родителя». Вот только некоторые из более чем 60
названий Внутренний Детей (тех, что давали на многочисленных семинарах,
мастерских и конференциях):
- Безбашенный шалопай, создающий неприятности;
- Отчаянный, неугомонный атаман – заводила;
- Настырный мешающий почемучка
- Капризный тиран, устраивающий истерики
- Агрессивный драчун — забияка
- Угрюмый, озлобленный, надутый бука
- Постоянно ластящийся привязчивый котенок

По этой теории (впрочем, как и по другим тоже) главное, что нам нужно начать
делать – это знакомиться со своими Внутренними детьми. И, самое главное, начинать
принимать их. Всех. Без исключения. Потому что именно оттого, что мы не принимаем
какие-то детские части, они «вырываются» в самый неподходящий момент и
взрослый человек начинает вести себя как ребенок.

Очень часто мы (по крайней мере те, кто уже работает с этой темой) любим и
принимаем ярких, активных, радостных Внутренних детей и терпеть не можем
плачущих, грустящих, как мы называем, нытиков. Или не любим тех, которые умеют
злиться. Ведь у многих людей есть убеждения, что злиться – это плохо.

С Внутренним Ребенком (Детьми) работают в разных методах. Но очень хорошо,
на мой взгляд работа с этой нашей частью показана в схема-терапии.
Есть схемы, которые можно назвать по-другому – травмы. Их 18 И у каждого из
нас есть по нескольку этих самых схем. Иначе говоря, схема – наша система
негативных, болезненных представлений о себе, других людях и мире, исходя из
которой мы действуем, говорим, как только попадаем в похожие травмирующие
ситуации.

Пример: если в детстве ребенка отдали бабушке, то у него будет схема/травма
Покинутости. И как только его партнер/партнерша во взрослом возрасте, например,
не позвонят, не придут вовремя с работы, опоздают на свидание, человек будет
чувствовать себя покинутым, т.е. «проваливаться» во Внутреннего Ребенка, которого
бросили. И вести себя соответствующе (плакать, кричать, обижаться). Потому что в
голове будут звучать какие-нибудь слова и убеждения, которые будут человеку
подтверждать его схему (например, «Тебя снова бросили, тебя всегда бросают»,
«Никому нельзя верить», «Вечно тебе попадаются плохие партнеры»). Это
Родительская часть, укоренившаяся в нас накрепко.

Основные травмы Внутреннего Ребенка:
- страх быть брошенным;
- проблемы с личными границами (слишком размытые, либо слишком жесткие);
- чувство стыда за свои желания;
- отсутствие доверия;
- избегание конфликтов;
- повышенная тревожность;
- различные зависимости.

И работа заключается в том, чтобы начинать видеть (а это очень сложно, поверьте
мне, как клиенту в том числе) Критика, который «мочит» нашего Внутреннего Ребенка
и давать ему отпор в своей голове. Убрать его первенство в нашей жизни. Показать,
что вы – главный человек в своей жизни и не живете по его убеждениям и посланиям.

И, конечно, начинать видеть и принимать (как уже было написано выше) своего
Ребенка (Детей). Сочувствовать, понимать, жалеть, в конце концов (а ведь частенько
бывает, когда клиенты вообще не могут «смотреть» в сторону Ребенка (т.е. говорить о
нем - эта часть может вызывать у них даже отвращение).
На это уходит немало времени. Но оно того стоит. Ведь наш Внутренний Ребенок
– это наша самая настоящая часть. Без масок.

Сепарация от мамы – важный процесс взросления. Она бывает разная, но самая
главная – это эмоциональная сепарация (ибо человек может иметь жену/мужа и
детей (физическая сепарация); бизнес/работу (финансовая сепарация); свою
квартиру/дом (территориальная сепарация), но эмоционально все равно зависеть от
мамы. Например, при всем имеющемся описанном выше, взрослый человек
неосознанно ждет маминой похвалы, что он открыл новый магазин или что его дочка
окончила школу с золотой медалью.

Если сепарация не пройдена, нам НИКОГДА не стать внутренне свободными.
Мы всегда будем оглядываться на маму и ее убеждения. Всегда неосознанно искать
подтверждение ее словам либо соглашаться с ними, даже, если сами так не думаем.
Очень сильное препятствие сепарации находится у нас внутри. Мы пребываем в
иллюзии, что сепарация – это конфликт, это значит разругаться с мамой в пух и прах и
не разговаривать годами. Это не так. Сепарация – это взросление, это не слепо
обожествлять или обесценивать маму, а суметь трезво и честно оценить ее вклад в
себя. Это встать с мамой на один уровень, а не оставаться на позициях Родитель-
Ребенок.

И самая большая трудность возникает в терапии, когда у клиентов во взрослом
возрасте вполне себе «хорошие» отношения с мамой. Иногда даже бывает, что мама
в свои 60-70 лет понимает, что много чего «накидала» своему выросшему «ребенку» и
даже испытывает чувство вины. И здесь возникает ступор. Почему?

Да потому, что сепарация – это всегда через злость. На маму нужно «прозлиться».
Это путь к себе, к своим потребностям, убеждениям и ценностям, отличным от
маминых. А как же на маму злиться, если она такая хорошая, добрая, уже всё поняла…
И вот здесь предстоит серьезная, непростая, длительная работа. А заключается
она в следующем.

Мы в терапии работаем с двумя мамами. С мамой т.н. детской (той, которая была
в детстве) и мамой, которая сейчас. И, в нашем случае, злиться нужно на «детскую»
маму. Ведь травму мы получили тогда. Позлиться, отгоревать, принять (возможно
простить, но это по решению клиента) и… двигаться дальше к самому себе.

Но говорить легко. А терапия продвигается по-разному. Очень часто клиенты в
работе, когда доходим до точки «прозлиться» говорят: «Нет, я не могу. Мне маму
жалко. Она же была права, что я… и т.д.» И нужно сдвинуться с этой «мертвой точки»,
иначе результата не будет.

И здесь приходит на помощь любимая психодрама с ее теорией ролей
Я.Л.Морено. Мы условно делим маму на две части (роли) – мама детская и мама сейчас. И злимся на детскую маму. Да, это тоже происходит часто со скрипом и
непросто. Но, в этом случае, все-таки быстрее. Наша психика воспринимает это самое
деление без угрозы и сотрудничает.

И в этом случае сепарация сдвигается с места и ее третий шаг (злость на маму)
начинает продвигаться. И длится этот самый серьезный шаг может достаточно долго.
Но он очень важен. Очень. Иначе про нашу внутреннюю свободу можно забыть.

Про периодичность психотерапии можно рассуждать и спорить. Но опытным
путем, так сказать, методом «научного и опытного тыка» коллеги в разных странах и
весях пришли к выводу: самая продуктивная, надежная и работающая терапия –
еженедельная.

Я сейчас именно про терапию. Про долгую и планомерную психологическую
работу терапевта и клиента, про терапевтические отношения, про перемены в жизни.

Психотерапия бывает краткосрочной (до 4-х мес.) и долгосрочной (от 4-х мес). В
краткосрочной терапии человек может поменять свои старые паттерны,
адаптироваться в какой-то ситуации, преодолеть защиты, научиться понимать и
принимать свои переживания и открыть нового себя. В долгосрочной мы разбираемся
с характером, привычками, мешающими быть счастливым, ПОЧЕМУ сложные
ситуации встречаются в жизни человека и КАК их преодолевать. Одним словом,
меняем качество его жизни.

В связи с этим и нужна именно такая периодичность. Ведь неделя – самый
подходящий срок для того, чтобы начинать применять то, чему человек научился на
сессии, в жизни. И в этом промежутке тоже должна быть работа клиента. Терапия не
заканчивается за дверью кабинета или при выключении окна ZOОMа. Она должна
продолжаться для того, чтобы человек закреплял полученные знания и навыки.
Так проходит неделя, а затем мы снова приходим к терапевту и обсуждаем, проживаем,
делимся своими результатами.

В этом случае мы вместе продвигаем динамику изменений клиента. Психолог
включается на сессиях, а клиент – между сессиями. И тогда изменения наступают
быстрее и легче, мы яснее видим результаты нашей совместной работы и стратегии
продвижения.

Конечно, бывает так, что человек убежден, что у него не хватит ресурсов на
длительную психотерапию (финансов, времени, сил, энергии). Иногда так правда
бывает. Но, поверьте мне, если внутри мы принимаем твердое решение идти к
психологу за изменением качества жизни, ресурсы находятся. Всегда. Главное,
желание. Как говорится, «захочешь, найдешь время и ресурсы. НЕ захочешь, найдешь
причину».

«Хорошие девочки не злятся». В своем дошкольном детстве я нередко слышала
эту фразу от мамы. Потому что злилась частенько (как сейчас понимаю, это было как
раз время, когда ребенок пробует устанавливать свои границы и видеть чужие).
Но моя мама была человеком тихим, застенчивым и очень тревожным. Ей важно
было, что подумают люди, да и справляться с подобными эмоциями она не умела.

А я была хорошей девочкой. Но при этом веселой, живой и активной. Да и шалить
очень любила. В этом и заключался мой внутриличностный конфликт. Который
впоследствии вылился в мощное привычное подавление т.н. негативных эмоций и,
как следствие, бесконечные уступки окружающим. Конфликт заключался еще и в том,
что на маму я не злилась. Я ее жалела и не хотела делать ей больно (тогда мне
казалось это правильным).

Конечно, «запрет на злость» бывает разным. Бывает строгий – «Позлись мне еще!
Получишь у меня!». Бывает, как у меня, посылом – «Девочки не злятся». Бывает
завуалированным, когда родители говорят ребенку через сказки, фильмы, намеками
и через метафоры. Но результат получается всегда один – ребенок получает травму
подавления эмоций, которую придется потом долго прорабатывать в терапии.

Вырастая, такие дети гасят злость «на корню». Когда происходит «наезд» на их
границы, злость (раздражение, досада, недовольство, гнев) лишь мелькает в сознании
и тут же подавляется, утрамбовывается вглубь себя. Как нечто страшное и ненужное.
А что происходит внутри, мы все можем представить, если вспомним кувшин
В.Сатир (Ю.Б.Гиппенрейтер). Помните? Вся линейка эмоций от злости находится на
поверхности. А внутри скрыты другие важные эмоции: обида, страх, боль, а еще
глубже находятся потребности в любви, внимании, свободе, самоуважении, успехе,
развитии и т.д. И, наконец, на самом дне кувшина – базовые стремления – «Я
хороший, Я могу, Я есть». Понимаете, уважаемые родители! Если ребенок слышит, что
«хорошие девочки не злятся», он будет со всех сил подавлять в себе злость (какие бы
границы она не защищала) и стараться быть этой самой хорошей девочкой. Это
глубинная потребность человека.

Подавленная же злость будет искать свои выходы. И находить. Либо человек
периодически будет «взрываться» и срываться на близких, либо она будет
«откладываться» в теле и тогда – здравствуй, психосоматика. И самое
распространенное психосоматическое заболевание из Чикагской семёрки, конечно,
гипертония (повышение артериального давления) как самостоятельное заболевание.

В связи с такой грустной, но распространенной сегодняшней темой, очень хочется
пожелать родителям маленьких детей и будущим родителям – консультируйтесь с
детскими психологами, грамотными педагогами и воспитателями. Работайте со своими травмами и кризисами. Пусть ваши детки будут живыми и эмоционально
богатыми!

Не буду углубляться в атлас анатомии и физиологии головного мозга. Это сложно
и не нужно. Попробую поделиться информацией через метафору и примеры. Тем
более, что пишу я, прежде всего, для клиентов. Чтобы им было понятно, ЧТО
происходит в нашей жизни и ситуациях и почему мы так или иначе себя ведем.
Наш мозг состоит из множества частей. Но чтобы рассказать о силе нейронных
связей, нам нужно несколько.

Первая – это ствол мозга, расположенный в самом основании черепа. Это
входные ворота для всей информации, контроль основных жизненных функций,
поддержание общего уровня бодрости, реагирование в стрессовых ситуациях. Но что
нам важно – здесь находится так называемый рептильный мозг, названный так из-за
того, что он есть у всех животных, начиная с рептилий. Работает этот мозг по принципу
«вкл»/»выкл» и, конечно, бессознательно. Именно в рептильном мозге находятся
наши базовые реакции организма на стресс, заложенные эволюцией – бей, беги,
замри. Это автоматическая программа выживания, которая включается в моменты
сильного стресса. В методе схема-терапии мы говорим, что здесь находятся защитные
копинги человека, которые включаются соответственно тем самым реакциям:
гиперкомпенсация (бей), избегание (беги) и капитуляция (замри).

Вторая часть, нужная нам сегодня – это лимбическая система с ее миндалиной и
гипоталамусом, которые отвечают за эмоциональное поведение, обработку
сенсорной информации, контроль за гормонами и пищевым поведением. Это кратко.
А еще здесь «живут» привязанность и желания. Таким образом, это, конечно же, наша
детская часть (т.н. Внутренний Ребенок). Люди с травмированным Внутренним
Ребенком не умеют обращаться со своими чувствами и эмоциями и часто испытывают
повышенную тревожность и ощущение отсутствия безопасности и стабильности.

И, наконец, третья часть головного мозга – это кора (неокортекс), отвечающая за
многие высшие функции, но мы будем говорить про мышление, анализ, логику,
прогнозирование и т.д. Там же находится Критик (родительская часть, где собраны
чужие требования, критика, убеждения, стереотипы).

Прояснилась картинка? Идем дальше. Пример из жизни, КАК это работает.
Девочке с детства родители говорят, что она бестолковая, глупая, ничему не
учится, уроки и то сама сделать не может. Да к тому же говорят все это на
повышенных тонах (кричат). Девочка, в зависимости от темперамента, психотипа
будет реагировать по-разному. Например, замирать в страхе от маминого крика или
молча рисовать картинку в тетрадке, как бы не слыша маму. При этом она будет
испытывать эмоции страха, вины, стыда, чувство одиночества. И так продолжается до окончания школы. Где все эти реакции у нее закрепляются? Правильно, в стволе, в
рептильном мозге (в данном случае, замри или беги).

Затем девочка вырастает и устраивается на работу. При этом она вырастает
умницей, красавицей, даже может достигнуть какой-то должности. Но. Стоит только
кому-нибудь вышестоящему значимому лицу повысить на нее голос и сказать что-то
типа «Да что ж вы понять-то не можете таких простых вещей!», наша
девочка/взрослая женщина будет испытывать ровно такие же чувства и эмоции, как в
детстве и вести себя ровно так же. Замирать, если привычной была реакция «замри» и
избегать, если привычной была реакция «беги» (например, она может уткнуться в
телефон или еще как-то отвлечься). И так будет всегда, пока она не проработает в
терапии свою детскую травму.

Вот так и работают привычные нейронные связи. Мы «идем» по старой
протоптанной дорожке, независимо от того, сколько нам лет, какое у нас
материальное состояние и какая у нас должность. Потому что нашему мозгу так
привычно. Так безопасно. Так спокойно. Он не любит перемены. Мало ли что…

Поэтому мы часто сидим на ненавистной работе, живем с человеком, унижающим нас
и позволяем нашим друзьям и приятелям обходиться с нами плохо. Мы все такие же
маленькие девочки и мальчики со страхом одиночества и старыми нейронными
путями.

Но хорошая новость в том, что психотерапия позволяет нам аккуратно и
профессионально рвать эти старые связи и выстраивать новые. И только от нас
зависит, вырастем ли мы эмоционально и будем ли жить и вести себя не из
рептильной части, а через самоанализ, рефлексию и уважение к себе.

Ох, эта злость! О-о-очень интересная эмоция. В том смысле, что кто-то считает,
что «злиться нельзя», а кто-то то и дело выплескивает злость на окружающих. Это как
раз два наших самых распространенных сценария в отношении этой эмоции. Если
обратиться к треугольнику Карпмана, то это Спасатели и Агрессоры – люди, у которых
эти роли главные. Спасатели спасают других, а Агрессоры агрессируют на других. Ну и
– классика – периодически бегают по другим ролям.

Но злость – это просто эмоция. Наша реакция. Основная функция которой –
защита наших границ и потребностей. Следовательно, это полезная и нужная эмоция,
главное, научиться ее видеть и обходиться с ней правильно.

А далее вспоминаем кувшин эмоций Вирджинии Сатир. Злость ВСЕГДА лежит
сверху (вверху кувшина). Это вторичная эмоция. Она всегда что-то прикрывает.
Потому что даже если запрет на злость есть, справиться с ним легче, чем показать
свою уязвимость (почему это сложно смотрите в моей заметке «Стыд за свою
уязвимость»).

Посмотрите внимательно, какие чувства и эмоции скрывает злость и агрессия. Это
боль, страх, стыд, обида, печать, горечь и т.д. Проявить их и значит показать себя
уязвимым перед окружением. А это нельзя. Опять-же вспоминаем послания
родителей: «Надо быть сильным», «Никто не должен видеть твоих слёз», «Соберись,
тряпка!». Они прочно «сидят» у нас в головах в виде Родительской части (Критика) и
звучат в разных ситуациях и жизненных событиях, чтобы мы «держали марку», не
показывали своей слабости.

Идем еще глубже. Оказывается, первичные чувства тоже не на дне кувшина. Еще
ниже наши важные потребности: в любви, понимании, внимании, развитии, свободе,
самоопределении. Которые, надо сказать, тоже у нас не очень-то удовлетворялись
(«Ты недостаточно хорош», «Ты никогда не достигнешь успеха», «Вечно ты делаешь
что-то не то…», «Много хочешь, мало получишь», «Как не стыдно плакать», «Только
слабые боятся» и т.д.).

И, наконец, на самом дне лежат наши базисные стремления: Я – хороший, Я –
могу, Я – есть. Это уже про самоценность. Про то, что я – важный и нужный. Когда в
терапии мы доходим до этой глубины, всегда много эмоций. Разных. Но тогда уже мы
не боимся их произносить и выражать, мы соединяем нашу «голову» с чувствами и
наступает громадное облегчение и принятие себя.